Я уже третий месяц твердил Зею о том, что то, что он пишет - гениально. Вообще-то парень показывал мне свои работы очень редко и далеко не все, сохраняя самое личное только для себя, и все равно, это было великолепно. Почти сразу я понял, что он обязан написать пьесу для театра, потому что играть Ромео и Гамлета по кругу это круто, но все-таки немного приедается, а новые пьесы главы не везут потому, что там, очевидно, слишком много того, чего нет в Городке. Того, что мы попросту не поймем. И сейчас я, наверное, должен был взгрустнуть, но нет. Я умею радоваться жизни, не оборачиваясь назад, не заглядывая вперед.
Потребовалось еще некоторое время и много-много усилий, чтобы Зей согласился написать пьесу с условием, что главного героя буду играть я. Безусловно, это льстило, но я не мог так поступить. У нас принято проводить кастинг на главных героев, и почему бы это постановщику теперь все изменить? Хотя, наверное, как автор, Зей сможет требовать... В любом случае, он наотрез отказывался даже начинать писать, пока не выяснит все эти обстоятельства, и тогда я предложил ему просто выход: он отправляется вместе со мной в театр, мы находим постановщика и говорим с ним вместе. И, о счастье, мой дорогой упрямый друг согласился.
Хотя, почему друг? Или все-таки друг? После того дня, когда я нагло приперся к нему домой за выяснениями, между нами творилось что-то совершенно неясное. Мы виделись практически каждый день. Мы ходили друг к другу в гости, иногда сидели в кафе, но чаще все-таки были наедине. Никто не смотрел на нас косо, тут все быстро забывали, но я чувствовал странную неловкость. И если в своем доме я спокойно обнимал его, то на улице любое прикосновение приобретало какой-то странный, скрытый смысл, и все это было слишком волнительно. Зато дома... Дома случалось не многое, но все же что-то. Редкие прикосновения, порой небольшие срывы, после которых мы неизменно "ничего не понимали" и "оставались друзьями". И я действительно ничего не понимал. Я просто упивался каждой минутой рядом с ним и постоянно, постоянно хотел чего-то неведомого, но, определенно, большего.
Сегодня в театре была репетиция, и я планировал привести Зея на нее, но он одевался мучительно долго, и в итоге мы нещадно опаздывали.
- Блин, Уилл терпеть не может, когда актеры опаздывают. Надеюсь, что они не начнут с моих сцен, и он вообще не заметит. В любом случае, нам нужно быть тихими! - прошептал я, когда мы прошли за кулисы. Я слышал голоса на сцене, улавливал реплики. И лучше бы конечно Зею было сесть в зал, но мне непременно хотелось затащить его сюда, на изнанку. Впереди стояли старые декорации для прошлого сезона, и я вежливо пропустил парня вперед. Пропустил, не подумав, что для того, чтобы пройти там, ему придется нагнуться, пройти несколько метров в этом фанерном тоннеле, а затем только выпрямиться. В своих умопомрачительно узких брюках, которые Хайт шили ему на заказ. И я все еще считал это очень странным и непонятным, но когда Зей передо мной нагибался, мне становилось плохо. Вот и сейчас, как только он это сделал, я быстро скользнул в тоннель следом, поймал его за талию, и как только мы вышли, я привалил его спиной к деревянной поверхности, глядя в глаза.
- Подожди минутку, а? Мы ведь никуда не опаздываем, и пока все на сцене, мы тут, по сути, совершенно одни. За кулисами недоспектакля... Мне всегда здесь не хватает тебя, чертовски не хватает!
Я прижал парня чуточку крепче и, наконец, коснулся кончиком носа его носа. Я обожал вот этот момент, когда его дыхание обжигает, зрачки расширяются, и он знает, что будет дальше. Знает и хочет этого, а я даю. Умолчу о том, что сам он играет так со мной куда чаще... Но сейчас, сейчас он определенно был в моей власти и я прижимаюсь губами к его губам, одновременно подаваясь бедрами вперед на короткий миг, ощущая его бедра и снова отстраняя.
- Это именно то, чего я хотел... - жарко шепчу я, на миг отрываясь от губ, а затем быстро снова к ним прижимаясь. Почти все наши поцелуи в считанные секунды из целомудренных переходят в страстные, и вот он снова яростно терзает мои губы, я зарываюсь пальцами в его волосы, зная, что через пару минут буду выслушивать нотации на эту тему. Но сейчас он ничего не имеет против, он покорный, податливый в моих руках. Не удержавшись, я тихо и приглушенно стону, снова приближая свои бедра к его.